О непройденном пути к Храму
В конце прошлого, 2013, года, в Москве, по инициативе Русского академического союза в Болгарии, был издан сборник «Белоэмигранты в Болгарии. Воспоминания». Заглавие, обязывающее, в первую очередь и прежде всего, к автентичности содержания.
Наверное, согласно именно этому критерию, первый свидетельский очерк назван «Храм князя Мещерского»; его автором, по утверждениям составителей сборника, является писательница, журналистка и исследователь, госпожа Светлана Мрочковская-Балашова.
Глубоко неуважаемая госпожа Балашова, я не припоминаю каких-либо личных отношений между нами, за исключением одного телефонного разговора, во время которого Вы сделали мне довольно нечистоплотное предложение по поводу определенной суммы - платежа за подаренные мне князем Мещерским документы, связанные с историей русской эмигрантской научной общности в Болгарии.
Ваше «творение», с которым я ознакомилась на Вашем интернет-блоге, может претендовать на все достоинства, присущие не особенно талантливому художественному произведению – оно приближается к художественному вымыслу, составлено по правилам подражательности (так как подражает признакам научности, чем именно само себя дискредитирует) и, главным образом: пользуется разнузданным языком бульварной печати).Я искренне надеялась на то, что оно там и останется - сравнительно безобидная подделка – единствено на Вашем личном многотерпимом пространстве, где воображаемое Вы принимаете за действительность, со всеми вытекающими из этого последствиями
Однако, авторы сборника принимают Вас за авторитетного свидетеля, которому можно доверить вступительный биографический очерк. Полагаю, что Вы этого не заслуживаете – личность Вашего героя является той слишком высокой целью, которая достойна любого начинания.
Я не разу не встречала Вас в доме Славы и Андрея Мещерских, в котором имела честь нередко гостить, – в той степени, в которой это мне было дозволено. Но я слышала, что там Вы не были желанной гостьей. Доказательств об этом у меня нет. Зато есть мои собственные воспоминания, которые я никогда бы не позволила себе коментировать, если бы не Ваши писания, которые воспринимаю как личный вызов.
Я категорически, на правах свидетеля, которому было позволено переступить порог квартиры на улице «Дондуков», возражаю против Вашего желания оставить поколениям воспоминание о князе Мещерском «в шлепанцах». Андрей Павлович, при всех ходящих о нем легендах, в моем представлении являет собой воплощение достоинства. И частью этого достоинства была его физическая готовность в любой момент точно вписаться в любую возникающую ситуацию. К счастью, самым категорическим опровержением Ваших слов служит красноречивый язык фотографий. Опубликованный на 44 стр. снимок, о происхождении которого Вы умалчиваете, отражает обыденный домашний вид Андрея Павловича. Пиджак и галстук были неизменной частью его дрес-кода (чтобы было понятнее в переводе на сегодняшний язык); если всмотреться, видно, что на госпоже Славе блузка с короткими рукавами. За все три года общения всего три раза я видела князя Мещерского в рубашке с короткими рукавами. Неужели Вы хотите, чтобы я поверила, что Вы были допущены в квартиру, по которой он прогуливался шаркая шлепанцами?
То, что Андрей Павлович не позволял себя записывать – неправда. Во время ряда бесед, проведенных по инициативе и при участии нынешних кадидатов, соответственно философии – Емил Ив. Димитров, и филологических наук – Галина Петкова, князь Мещерский не только согласился поделиться своими воспоминаниями, но и разрешил мне стенографировать весь разговор. Первая из этих стенограмм, передающая автентичную , а не разукрашенную на Ваш лад, речь Андрея Павловича – один из самых востребованных документов нашего сайта. Впрочем, Вам не стоит пробовать передавать Ваши фантазии в виде прямой речи, приписывая ей достоверность. Даже не слишком профессиональному взгляду (ну да, напомним о том, что Вы – журналистка, а я – все-таки филолог), ясно насколько далека вымышленная Вами фраза от стилистических особенностей речи князя Мещерского.
Не соотвтетствует истине и Ваше утверждение о том, что он отказался от своей исследовательской работы. В середине 80-х годов Андрей Павлович помогает Димитру Дочеву материалами для подготовки к предполагаемой тогда публикации первого болгарского издания произведений профессора Петра Михайловича Бицилли. И, к нашей радости, от этого сотрудничества, остался след – специально написанная биографом вступительная статья. В начале 90-х, в течение двух лет, князь Мещерский был самоотверженным консультантом и нашим соратником в работе над готовящейся и, к счастью, опубликованной первой книге произведений профессора П.М. Бицилли. Мои, исполненные уважения, воспоминания об общении с ним восходят именно к тому времени.
Я попробовала подсчитать сколько страниц из всего объема ваших писаний размером в целый реферат (36), посвящены вашим личным встречам с Андреем Павловичем. И насчитала не более шести страниц. Не хватило материала?
Или оказывается, что легче смешать полуистину с фантазией, чтобы «портретизировать» семейные отношения? Кому нужны Ваши психологические бредни об очень интимных человеческих воспоминаниях и переживаниях? Зачем Вы лезете – с Вашими такими внушительными и малопривлекательными габаритами в защищенное пространство событий, имеющих личный и ЕДИНСТВЕННО семейный характер?
Подлинное исследовательское присутствие всегда целенаправлено, но дискретно, оно, по сути своей, является деликатным и щадящим. Оно искренне заботится о соблюдении гигиенической дистанции между автором и его героем. Тем более, когда этот герой - проекция личности, вызывающей интерес последующих поколений. После прочтения Ваших писаний остается неприятный привкус – вряд ли это является целью какого-либо воспоминания.
Улица «Дондуков», на которой жил Андрей Павлович в Софии, находится у подножия храма-памятника «Святой Александр Невский» – Патриаршего собора. Пятый этаж, о котором и Вы упоминаете, уступает ему по высоте, нельзя не учитывать разницу между несоизмеримыми географическими величинами. И того, что храм стоит на холме. Для того, чтобы к нему проложили путь. Крутой. Тот самый, который следует пройти.
А, между прочим, лифт на «Дондукове» часто не работал. Для того, чтобы застать князя Мещерского не готовым (предположим, что это так и было) к вашей встрече, Вам вероятно удалось проехаться на нем по чистой случайности.
Одно знаю наверняка – воспользовавшись машиной, путь тот Вы пропустили. У ступеней, ведущих к Храму обычно не бывает подъемника – хромым и убогим, всем нам надлежит пройти по ним пешком.
16.01.2014, София
Таня Галчева
Автор биографического очерка «Судьба свидетеля: собрать все, что возможно, воедино», (неизвестное об А.П. Мещерском». В: сб. «Свидетельство: традиции, формы, имена». Сост. К.Б. Сигов. Киев, Дух и литера, 2013, с. 583-603.
Перевод с болгарского языка: Галь (Мещерская), Н. А. (Женева)